Иду в магазин. Навстречу дедок, тянущий на толстой верёвке крашеную доску, один конец которой волочится по земле и громко дребезжит.
Потом с третьей попытки обгоняю бабку на узкой тропинке, не рассчитанной для обгона. В руке у неё авоська, и бормочет что-то тихо под нос.
Думаю: вот живут они, наверное, в одном районе лет тридцать, изредка встречают друг друга спешащие, суетящиеся. Или вообще никогда не встречают.
А, может, вместе у них счастье было бы простое и чистое, большое, человеческое. Но не ведают об этом.

Потом всё то же. Сетую, что жидомасоны пишут на ценниках неверные цены.
Что молодёжь опустилась.
Что дети топчут кузнечика.
Что мусор на улицу выкидывают, свиньи.
Всё то же.

Оказавшись в звукоизоляционной комнате, ты можешь сойти с ума от ясности.
И звука бегущей в ушах крови.
Выйдя, замри.
Слышишь навязчивый гулкий шум, которого не замечал раньше?
Это время летит.
Это хлеб дорожает.
Это где-то весна.

"Кончай ныть и размазывать уныние по блогам", - подумал вчера.
Ибо толку-то.
В эти дни я понял, что есть о ком заботиться.
Что мы в ответе. Я понял это с такой ясностью, как будто никогда не знал этих слов прежде.

На обратной дороге я в этом же парке опять обгоняю эту бабку, в авоське какой-то свёрток. Наверное, сходила куда-то.
И когда пройдя дальше снова вижу навстречу того же дедка с двумя (!) крашеными досками на верёвках, мне думается, что эти двое всё-таки вместе.
И знают что-то такое, чего не знаю я.
Как бы там ни было, появляется уже не вера, а уверенность в том, что
Всё будет хорошо.